На вертолёте по Уральским горам

Начиная с 2006 года осуществляются запуски ракет через район падения Свердловской области, куда входит и территория городского округа Карпинск. Разумеется, в связи с этим у жителей города стали возникать вопросы о безопасности этих мероприятий с экологической стороны, так как это напрямую связано со здоровьем населения нашей территории, к тому же экологическая безопасность – одно из основных направлений, реализуемых на территории Свердловской области.

«Вопросы экологической безопасности в современном мире приобретают всё более острое и актуальное значение. Хозяйственная деятельность человека привела к серьёзным экологическим проблемам, таким как изменение климата, загрязнение окружающей среды. И сегодня природа нуждается в нашей защите», – отмечает Губернатор нашего региона Евгений Куйвашев.

Вот потому-то перед падением ступеней ракеты и после этого проводится  целый комплекс мероприятий, позволяющих отследить  возможную степень загрязнения окружающей среды в районах падения.

Определены точки, в которых возможно падение фрагментов ракеты-носителя. Они доступны в любое время, и летом, и зимой, чтобы можно было туда прибыть и отобрать пробы для определения факта загрязнения природной среды после каждого пуска. Ежегодно в экологическом вестнике Министерства природных ресурсов и экологии Свердловской области данные по результатам этой работы публикуются, они доступны в интернете  в открытой печати.

Каждый раз перед запуском такой ракеты в Карпинск прибывает группа специалистов, которая проводит мониторинг района падения на наличие в нём людей и делает заборы материала, чтобы исключить факт загрязнения окружающей среды. 17 марта состоялась встреча этой группы с Главой города Карпинска Андреем Алексеевичем Клоповым.

Главный специалист филиала АО «Центр эксплуатации наземной космической инфраструктуры» НИИ Стартовых комплексов им. Бармина, управления районов падения Игорь Григорьевич Ляховенко рассказал Андрею Алексеевичу о работе своей команды на ближайшие дни:

– Администрация выполнила свои функции по подготовке мероприятий по обеспечению безопасности по запуску космического аппарата «Союз». Завтра и послезавтра мы осуществляем облёт территории с целью контроля за экологическим состоянием. Аналогичный облёт будет произведён и после пуска. Если завтра или послезавтра мы кого-нибудь встречаем, то бросаем бутылку с предупредительным письмом, отмеченную ярко-красной лентой. Возможно, мы никого и не увидим, но на всякий случай мы должны быть готовы и к этому, потому что наличие современных снегоходов и другой техники повышенной проходимости предполагает такую возможность. Наши баллистики уже подсчитали, куда и что должно упасть, поэтому предварительные данные у нас уже есть. Сразу же после пуска радар, который находится на Байконуре, переведёт нам данные с видео, по которым мы и будем проводить поиск. Если есть желание у представителей прессы с нами полететь, то мы тоже будем рады их видеть на борту нашего вертолёта. Пусть посмотрят на город Карпинск с высоты полёта, на горы, а также на то, как мы выполняем все работы.

И вот уже на следующий день я стою у вертолётной площадки в компании коллег из Телерадиостудии «Собеседник», представителей Роскосмоса, сотрудников МЧС и представителя Администрации.

Было ли мне страшно? Нет. Может, слегка волнительно – на вертолётах мне летать ещё не доводилось.

К нам подходит   сотрудник НИИ экологии растений и животных Уральского отделения Академии наук Ирина Анатольевна Кузнецова. Официально мы друг другу не представлены, а потому она предлагает:

– Давайте познакомимся. Меня Ирина зовут, а вас? Ну, так, чтобы без отчеств.

Мы по очереди представляемся. Всех вместе нас девять человек, плюс два члена экипажа – пилот и командир воздушного судна.

Перед посадкой проходим инструктаж: к вертолёту подходить спереди или сбоку в поле видимости пилота, от борта к борту не бегать, и вообще по салону не ходить.

Наконец из-за деревьев показывается жёлтый, словно оса, вертолёт, мы дожидаемся его приземления и направляемся к нему. Раньше я всё время задавалась вопросом: как ветер, который поднимают лопасти винта, не сносит людей, направляющихся к воздушному транспорту? Однако они вращаются достаточно медленно, и мы подходим к вертолёту без особых проблем.

Внутри достаточно просторно, с одной стороны вдоль борта расположена скамейка, где мы и располагаемся, напротив большую часть занимает топливный бак, в оставшихся свободных местах тоже скамейки. От работающего двигателя очень шумно, я понимаю, что до конца полёта тише не будет, и уже жалею, что не озаботилась берушами. Разговаривать друг с другом практически невозможно, приходится кричать, наклонившись к уху собеседника.

И вот мы поднимаемся. Нет, ощущения совершенно не такие, как в самолёте. Здесь земля уходит вниз гораздо быстрее и вертикально. Несколько секунд – и дома кажутся меньше раза в четыре, а ещё через пару секунд – со спичечный коробок. Вскоре пролетаем над Андрюшинским водохранилищем, которое теперь кажется величиной с большую лужу.

Мы летим в горы. Вскоре в тот иллюминатор, что напротив моего места, открывается потрясающий вид на заснеженные вершины, но беда в том, что половина его скрыта за топливным баком.

Я поворачиваюсь к тому, что за моей спиной, – отсюда вид пока не такой зрелищный: горы пологие и сплошь покрыты деревьями. С высоты кажется, что снега здесь практически нет – настолько густы хвойные леса.

Вот, наконец, и первые вершины с моей стороны – они не такие высокие, как напротив, но становится уже поинтереснее. Вскоре появляются и заснеженные верхушки. Моя коллега Ольга наклоняется ко мне и кричит:

– Это не наши горы – североуральские.

Я согласно киваю, хотя какая разница по большому счёту – они же всё равно Уральские, всё равно красивые.

Наверное, из-за нескончаемого шума ощущение времени смазано. Мне казалось, что мы летим уже больше часа. В салоне тепло, многие сняли головные уборы, а кое-кто – и куртки. Почти все с фотоаппаратами или смартфонами, снимают, повернувшись каждый к своему иллюминатору.

Но вот в салоне началось движение, пассажиры надевают куртки и головные уборы. Я смотрю на часы. Оказывается, с момента нашего взлёта прошло всего около получаса. Ирина достаёт из  пакета небольшие разборные лопаты и начинает их собирать. Обращаю внимание на её брюки: их манжеты накрепко примотаны к ботинкам скотчем в несколько слоёв.

Я понимаю, что скоро первая остановка, где-то близ Денежкиного Камня.

За стёклами иллюминаторов, совсем рядом с нами, проплывает заснеженная гора, вертолёт начинает потрясывать, в иллюминатор видно, как лопасти поднимают снежную пургу. Из кабины пилота появляется командир судна, открывает дверь и опускает трап. Мы направляемся к выходу.

Первое ощущение, когда спускаешься с последней ступени, – что сейчас провалишься в снег с головой. Наст, образовавшийся здесь за зиму, теперь сломан теми, кто покинул вертолёт до меня, и мне приходится уповать на удачу. Каково же было моё удивление, когда я оказалась в снегу всего лишь по щиколотку! Пейзажи здесь невероятные, но стоит отойти от вертолёта на пару-тройку метров, как ветер, поднимаемый винтом, не такой тихий, как был при посадке, просто сбивает с ног. Прибавьте к этому то, что стоим мы на склоне, и картина получается не очень приятная.

Тем не менее мы решаемся отойти подальше, фотографируемся сами и снимаем окрестный пейзаж. Наст, на который ещё не ступала нога человека, запросто выдерживает вес взрослого здорового мужчины. Я такое, по правде сказать, вижу впервые.

Ирина Анатольевна, вооружившись лопатами и мешками, в сопровождении сотрудника МЧС Александра Бастрона и начальника отдела безопасности, мобилизационной работы, гражданской обороны и предупреждения чрезвычайных ситуаций Администрации городского округа Карпинск Игоря Булычева ушла уже далеко вперёд. По правилам, заборы снега необходимо проводить на удалённом от вертолёта расстоянии, чтобы исключить его фоновые изменения, вызванные работающим двигателем.

Наконец, все возвращаются в салон. Последними – группа, которая делала забор. Мешки со снегом помещают в конце салона, и мы летим дальше.

Перед нами разворачиваются горные пейзажи один красивее другого, на минуту меня даже охватывает жалость, что нет возможности полюбоваться этими видами из кабины пилота.

Минут через десять следующая остановка. Выходим, идти по насту здесь значительно сложнее, он неровный, бугристый, а ветер от лопастей намного сильнее. Или мне кажется? Тем не менее я отхожу от вертолёта подальше, чтобы поснимать красивые виды, возвращение же обратно к вертолёту даётся мне значительно сложнее – ветер всё же сбивает меня с ног – поднимаюсь, опираясь на наст,  уповая на то, что он меня выдержит. Снежная корка не подвела, и мне удаётся вернуться на борт.

Мы отправляемся к следующей точке, весь перелёт до неё каждый занимается своими делами, в основном съёмками. Ирина пакует кули со снегом в ещё более плотные мешки, затем меняет скотч на брюках. Теперь уже не рискую отходить от вертолёта слишком далеко, но и около него красивых пейзажей наснимать удалось достаточно.

Снова бесконечные горы, вновь вертолёт зависает над снегами. Из иллюминатора видны какие-то строения, домик, вагончик, вроде бы какая-то банька и что-то ещё. Затем всё исчезает в снежной метели, поднятой нами при посадке.

Дверь открывается, но командир знаком показывает нам не выходить. На этот раз вниз отправляются только Ирина и Александр, затем вертолёт плавно поднимается в небо, описывает круг над здешней местностью, и возвращается обратно за высаженными пассажирами. Они поднимаются на борт довольные проделанной работой, и домики вновь исчезают в снежной пелене, быстро уходит вниз широкая тропа с чьими-то следами – успеваю отметить про себя, что скорее всего с заячьими.

Мы летим дальше. Место, которое было следующей точкой в нашем расписании, – Ольвинский Камень. Пейзаж на этом склоне напоминает снежную пустыню, уставленную снеговиками. То ли это небольшие деревца так занесены снегом, то ли валуны, но склон выглядит крайне необычно. Какие-то «снеговички» покрупнее, какие-то поменьше. Кто-то их фотографирует, кто-то фотографируется рядом с ними сам, пока Ирина берёт очередную порцию снега.

Прямо  возле вертолёта довольно крупный «снеговичок», и Артём с Ольгой – съёмочная группа «Собеседника» – идут снимать его. Все заняты своими делами, поэтому не сразу обращают внимание, что Артём вернулся на борт без шапки – её сорвало ветром. Мы собираемся уже подниматься, но кто-то замечает в снегу саму шапку, и Александр Бастрон просит командира открыть дверь, чтобы вернуть головной убор его владельцу. Ветер от винта настолько сильный, что вернуться на борт Александру удаётся лишь приложив немалые усилия, и он едва не теряет при этом свою перчатку. Однако всё проходит успешно.

Съёмочная группа Телерадио- студии «Собеседник» благодарит Александра Бастрона за

спасённую шапку оператора.

Наконец, все рассаживаются по своим местам, и мы продолжаем полёт.

– Как ощущения? – появляется около меня ещё один спасатель – Михаил Бастрон. Показываю большой палец, он одобрительно смеётся.

Хвост салона всё больше наполняется мешками со снегом, и я понимаю, что наше путешествие близится к завершению.

Мы вновь подлетаем к какой-то горе.

– Сто метров до… – кричит мне Михаил Александрович. До чего именно, я разобрать не могу из-за шума винтов и двигателя. Предполагаю, что до вершины.

Это крайняя мониторинговая точка на сегодня – Конжак. Он запомнится мне огромной белой глыбой, около которой мы приземлились, а ещё сильным ветром (подозреваю, что не только вертолёт в нём виноват, так как перед заходом на посадку нас ощутимо качнуло).

Летим обратно без происшествий, внизу под нами расстилается лес, который кажется монотонным и бесснежным, но я знаю, что это впечатление обманчиво. Его однообразие разбавляют блестяще-белые нити рек и ровные прорези дорог, белыми заплатами кажутся то и дело встречающиеся болотины с редкими тёмными тычками лысых деревьев.

Вдали виднеется Карпинск, различимый из общего пейзажа сначала лишь по правильным геометрическим линиям, а затем по всё более явственно виднеющимся зданиям. Мы облетаем город вокруг. Теперь уже все как один припали к иллюминаторам и разглядывают его с высоты птичьего полёта.

Честно сказать, такой Карпинск я вижу впервые и не сразу узнаю некоторые здания. Например, если ГДК узнаваем по характерной выпуклой прозрачной крыше, то о том, что стоящее рядом здание – это здание Администрации, я догадываюсь не сразу, и долго пытаюсь сообразить, где тут рядом стоит жилой дом с такой архитектурой. Но большинство домов, в том числе и частных, с высоты очень узнаваемы.

Описав круг над городом, вертолёт приземляется туда, где мы на него сели четырьмя часами ранее. В ушах стоит гул, и после того, как звук двигателя растворяется где-то за лесом, этот гул проходит ещё нескоро.

Игорь Григорьевич рассказывает о том, в чём мы только что приняли участие:

– Цель нашего прибытия сюда – обеспечение безопасности в районе падения отделяющихся частей ракетоносителей при пусках с космодрома Байконур на территории Свердловской области и частично Пермского края. Ракетоноситель «Союз-2.1.а», запуск которого должен состояться 20 марта, выведет на околоземную орбиту большое количество спутников. Эта ракета абсолютно экологически чистая, летает на авиационном керосине и жидком кислороде. В этом районе будет падать центральный блок и головной обтекатель. Наша задача заключается в том, чтобы проконтролировать отсутствие людей на территории района падения и произвести отбор проб снега до пуска и после пуска. Поскольку снег – самый лучший абсорбент, все загрязнения, которые можно будет сравнить до пуска и после пуска, очень чётко будут зафиксированы. Мы уверены, что никаких загрязнений быть не может, но существует установленный порядок, и мы обязательно должны проводить эти мероприятия. Администрация Карпинска проинформировала население о предстоящей деятельности, есть публикация в газете «Карпинский рабочий», вывешены объявления, сегодня перекрыты дороги входа в район падения для того, чтобы в этом районе не оказалось людей. Организации, которые занимаются хозяйственной деятельностью на территории района падения, оповещены, люди с этой территории эвакуированы. Мы работаем по отработанной схеме. После пуска мы снова сделаем облёт района, чтобы проконтролировать отсутствие возгораний и разрушений. Если мы что-то подобное найдём, то эвакуацией обнаруженных объектов будет заниматься другой вертолёт.

По словам Игоря Григорьевича, самая большая опасность от ракеты – это попадание упавшими фрагментами в людей, которые будут находиться в этот момент на территории района падения. Вылет фрагментов за район падения невозможен, так как сам район определён с огромным запасом.

– Самая большая защита, в которой мы работаем, – это рабочие перчатки, чтобы не поцарапать руки, когда мы работаем с обнаруженными фрагментами, уже по этому факту можно судить, что никакой радиации падающие фрагменты не несут.

Фрагменты, которые падают на нашу территорию, – размером примерно с рабочий стол, если есть разрушение ступени. Если бак окислителя падает целиком, то он примерно трёх метров в диаметре и восьми метров в длину.

Отправляясь назад, перевариваю ощущения, которые мне пришлось испытать в этот день. Роскосмос – госкорпорация, чья деятельность всегда вызывала у меня неподдельный интерес и уважение, а теперь я сама приняла участие в их работе, конечно, только лишь зрителем, но всё-таки…

Р.S.

Как сообщил «Роскосмос», ракета «Союз»  в  новой раскраске  стартовала  с космодрома Байконур в понедельник, 22 марта в 9:07 мск. (что ощутили и услышали карпинцы примерно в 11:20  по  местному времени). Ракету окрасили в новые цвета – вместо серо-оранжевой она стала бело-синей, как ракета «Восток», на которой летал Юрий Гагарин 60 лет назад.

В течение нескольких минут ракета вывела «Фрегат» с 38 спутниками 18 государств, в том числе российскими, на суборбитальную траекторию.

Телетрансляция запуска велась на официальном сайте «Роскосмоса».Ожидалось, что пуск ракеты состоится в субботу, 20 марта, однако он был отложен по решению комиссии. Российский разгонный блок «Фрегат» завершил миссию по выведению, об этом 22 марта сообщил гендиректор «Роскосмоса» Дмитрий Рогозин.